LIFE STYLE
/ ИЮЛЬ - АВГУСТ 2010 /
ЛЕГКИХ ВОЙН НЕ БЫВАЕТ. ВОЙНА ЗАКОНЧИЛАСЬ, И Я ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ.
ДОМА, ПРАВДА, НИКАКОГО НЕ ОСТАЛОСЬ, РОДИТЕЛИ ПОГИБЛИ. Я ПОЕХАЛ
В МОСКВУ ПОСТУПАТЬ УЧИТЬСЯ, С БУДУЩЕЙ СУПРУГОЙ ПОЗНАКОМИЛСЯ В
ИНСТИТУТЕ. В СЛЕДУЮЩЕМ 2011 ГОДУ, БУДЕТ 60 ЛЕТ, КАК МЫ ПОЖЕНИЛИСЬ
зажигательная смесь, которая разрывалась, разбрызгива-
лась и сжигала все вокруг. Самая маленькая «катюша» – это 64
небольшие противопехотные мины, а самые крупные, кото-
рые выпускались против вражеской артиллерии, были на 8
снарядов. Немецкая армия боялась «катюш» больше всего.
После Сталинграда
После Сталинградской битвы воевать стало не легче, а
тяжелее. Немцы начали сильно «огрызаться», без конца пере-
ходили в контратаки. В целом, эта тактика с их стороны была
правильной. Но воевать стало намного сложнее. Первое
время мы знали, что если фашисты отступают, то они отойдут
на 40 км, и мы примерно прикидывали, где они займут сле-
дующий рубеж, удобный для них. Но после Сталинграда эта
политика поменялась, потому что они, не доходя до очеред-
ного рубежа, переходили в контратаку. Да и с вооружением в
немецкой армии было получше, вся Европа на них работала.
Когда мы захватывали немецкие позиции и артиллерийские
батареи, то обнаруживали, что некоторые пушки и снаряды
у них были произведены в Чехословакии. Мы же в 1942- м
году испытывали недостаток боеприпасов, количество
снарядов строго лимитировалось. Только в 1943-м году на
Урале организовали массовое производство артиллерий-
ских снарядов, и все ограничения сняли.
О людях и «катюшах»
На войне всякие случаи бывали. Нас готовили в тылу, в
Броннице. В военном городке учили артиллеристов, пехо-
тинцев и медиков. И вот один медик, которого там обучили,
не выдержал первого же боевого крещения. Когда у моего
сослуживца Андреева оторвало ногу, мы позвали нашего
врача. Он подошел, увидел, что кости торчат, кровь хлещет, и
потерял сознание. Нам пришлось самим справляться, жгутом
перетянули Андрееву ногу и отвезли парня в военный госпи-
таль. Слава Богу, он остался жив, переливание крови ему
делали. Стыдно сказать, но мы, солдаты, избили этого врача,
чуть не до смерти, когда он пришел в себя. Сразу после этого
из госпиталя прислали другого доктора, буквально на второй
день. Этот врач всю войну с нами прошел.
В ходе боев нам приходилось много раз менять позиции,
из-за того, что у нас были «катюши». Нам не разрешалось
задерживаться на одном месте, даже во время обороны.
Первым делом для «катюш» готовились специальные рвы:
пологие ямы, чтобы ракетная установка съезжала вниз, и
наверх выступали только жерла. Дивизион «катюш» обслу-
живало, примерно, человек 40, а чтобы их защищать, нужно
было человек 200. И что же, мы их сохранили, за всю войну ни
одной «катюши» не потеряли!
Людей теряли, конечно. Особенно жалко, у нас был очень
смелый парень – Четвериков. Когда пехота переходила в атаку,
он шел вместе с ней. Не был обязан, никто его не заставлял, нао-
борот, это даже запрещалось, а он взял разрешение у командира.
Бывало пехота прорвется через окопы немецкие, и, не останав-
ливаясь, идет дальше, а он прыгает в окопы и берет оставшихся
немцев в плен. Радовался, как ребенок, приводил по 15 человек,
а однажды аж 19 немцев привел! Пленных мы сразу же отправ-
ляли в тыл, и как там с ними дальше командование поступало –
было не наше дело. За 1943 год и начало 1944 года он этих нем-
цев набрал сотни! Но кончилось это плохо – погиб Четвериков.
Похоронили мы его прямо там, и крест поставили. Командир
обещал, что мы обязательно вернемся, это было на Рижском
направлении. Мы тогда освобождали город Ригу, и освободи-
ли, а наша бригада получила звание «Рижской», по названию
города. Но потом мы застряли на целый месяц в Прибалтике.
Другие войска уже шли на Берлин, а мы еще там сидели, пото-
му что немцы оставили у нас в тылу 300-тысячную армию. Они
все надеялись, что им удастся переломить ход войны. На карте
Прибалтики видно – мыс выступает. Это Курляндия. Там немцы
построили мощную линию обороны, она была вся заминирова-
на, пройти мы не могли. А основная часть
войск задерживаться не имела право,
им надо было двигаться вперед вместе с
маршалом Рокоссовским. И получилось
так, что эта 300-тысячная армия оказа-
лась у нас с левого бока, как бы с тыла.
Проторчали мы с этой «курляндской
армией» целый месяц, пока нам не под-
бросили подкрепление. На одном узком
участке минное поле удалось преодолеть.
Сначала артиллерия «срубила» этот уча-
сток, и в эти метров 300-400 мы пустили
наши танки. А уже за танками – пехота.
После прорыва Курляндская группировка
немцев продержалась буквально одну
неделю. Около 200 тысяч человек было
взято нами в плен.
С запада – на восток
Затем нас отправили на восток, через
всю Россию, и высадили в районе реки
Халхин-Гол. Там стояла японская армия,
но она против нас ни черта не стоила.
Это сейчас Япония сильная, а тогда у них
все было намного хуже – слабая артил-
лерия, да и танки никуда не годились.
Линия фронта продержалась там неделю,
и японская армия бежала. Мы дошли до
моря, хотели пойти дальше и захватить
остров Хоккайдо. Солдаты требовали
отправить их на пришедших кораблях,
но командование не разрешило, не
знаю, по каким причинам, я думаю,
что американцы вмешались. Поэтому
Курильские острова мы заняли, а на
Хоккайдо нам не удалось двинуться.
Потом перебросили нас в Порт-
Артур, там я и демобилизовался. Званий
никаких не получил, как был старшим
сержантом, так им и остался. Я был
командиром отделения артиллерийской
разведки и помощником командира
взвода, которым был старший лейтенант
Андрей Воронин. Из моих солдат ни
один не погиб. Но сейчас уже почти
никого не осталось, жив только один
Баранкевич Миша. Сегодня Михаил
Игнатьевич в Белоруссии живет, в
Гомеле. Я перед отъездом в Эмираты
позвонил ему, поговорили. А то вдруг
он в День Победы позвонит, а меня нет.
Он так же, как и я, командовал отделе-
нием, тоже был старшим сержантом.
Медалей у меня полно, я на них
никогда не обращал внимания. Есть
орден Отечественной войны. Но самая
дорогая награда – одна, которую я за
первый бой получил, медаль «За отва-
гу». Она мне дороже, чем орден, потому
что я заслужил ее в тяжелых условиях.
Вот такая была война. Тяжелая, крова-
вая. Легких войн не бывает. Когда война
закончилась, я вернулся домой в Одессу.
Дома, правда, никакого не осталось, все
было разбито, родители погибли. Я пое-
хал в Москву поступать учиться, с буду-
щей супругой познакомился в институте.
В следующем 2011 году, будет 60 лет,
как мы поженились. Окончил институт,
потом уже защитил кандидатскую дис-
сертацию, затем докторскую. Сейчас я
доктор экономических наук, профессор
Плехановский Экономической Академии.
У нас в семье «женское царство» – у
меня две дочери и три внучки».
Рассказ военного бывшего военно-
го артиллериста мы с благодарностью
послушали в красивом отеле в эмирате
Умм-Аль-Кувейн, на берегу теплого
Персидского залива. Здесь Григорий
Яковлевич с супругой отдыхает уже
не первый год. Бодрость и боевой дух
поддерживает морскими процедурами.
Живите долго, дорогой наш ветеран!
Наследие
/ 25
